К юбилею настоятельницы обители игумении Екатерины предлагаем Вашему вниманию фрагменты интервью матушки, которое она дала корреспонденту интернет-портала Монастырский вестник Юлии Стихаревой.
“Мы разговариваем с матушкой Екатериной (Гаевой), настоятельницей Казанского женского монастыря в Ярославле. Это место в обители называется «у печки». Непростая печка – умей она говорить, тоже многое смогла бы рассказать… Двадцать пять лет назад монастырь был возвращен Церкви. На глазах у ярославцев здесь с каждым годом что-то преображалось: ставили на Сретенский храм первый куполок с крестом, возводили большие купола на соборе, разбирали в нем перекрытия; освобождались и возвращались бывшие монастырские здания, православная гимназия поселилась в монастырских пределах…
– Матушка, как Вы пришли в монастырь?
…Мне исполнилось 36 лет. Суетная жизнь была в тягость. Главным же толчком стала смерть бабушки: я вдруг поняла, что смертью ничего не заканчивается, нельзя просто так исчезнуть. Чувствовала всей душой, что она рядом, не ушла…
А относительно монастыря – если бы мне за два года до этого сказали про монастырь, я бы сочла это просто глупостью.
Все началось с того, что мне посоветовали сходить к одному архимандриту, приехавшему из Пскова. От него и услышала: «Быть при монастыре». А при каком? При Толге?! (Свято-Введенский Толгский женский монастырь. – Ред.) Это же далеко… И тут мне говорят, что открывается Казанский монастырь. О! Как раз то, что нужно: выполню благословение, буду приезжать, молиться, помогать.
В 1998 году открыли обитель. Владыка Михей (Хархаров, архиепископ Ярославский и Ростовский; † 2005. – Ред.) передал чудом сохранившийся список утраченной святыни монастыря – Казанской иконы Божией Матери. Я об этом узнала из газеты. И вот эта икона перевернула всю мою жизнь. Сама Матерь Божия привела меня в монастырь – я поняла, что без этого образа жить не смогу. С того момента стала постоянно бывать в обители и постепенно пришло понимание, каким должен быть мой путь…
– Какое Ваше первое послушание было здесь, в монастыре?
– Я пришла сюда на Пасху. Меня матушка так смирила: сказала, что надо побелить в коридорчике. А там прежде было покрашено масляной зеленой краской… Как можно побелить масляную краску? Мне дали известку, и вот я мазала эту стену целый день – приспосабливалась, подсушивала, выжидала… Матушка пришла перед службой: «Ты еще здесь? Пошли молиться – бросай всё». К тому времени стены чуть-чуть побелели… Конечно, можно было возмутиться, возроптать. Но было такое ощущение радости послушания – первый опыт, в душе птички пели… Потом я и планами монастыря занималась, архивными изысканиями, печатала, чертила. Но главное послушание было – кухня, трапезная. Цветы. Причем, цветы, которые пришлось посадить в кучу мусора, так как другой земли не было. А я и растениями не умею заниматься… Но верила, что что-то вырастет, и вырос… один цветочек – чудесным образом мое утешение выросло.
– Что в монастыре самое главное?
– Опять же – исполнить послушание. После того как меня сюда с Горушки (Казанский женский монастырь близ г. Данилова) перевели, первое, что сказал владыка Кирилл (ныне митрополит Казанский и Татарстанский): «Теперь можешь разбирать перекрытия в соборе». В монастыре осталось три сестры. Благодетелей – никого. Храм, корпуса, всё брошено. Не знаешь, за что хвататься… Я «ничтоже сумняшеся» сказала: «Владыка святый, благословите». И стала думать, как и что делать.
Обратилась в газету: игумения просит с миру по нитке собрать деньги на разбор перекрытий. Для этого по первым подсчетам необходимо было сто тысяч… В тот момент и пришел ко мне Вадим Юрьевич Орлов, с этой газеткой: «Я, конечно, могу Вам дать сто тысяч, но могу и перекрытия снести…» Это было самое настоящее чудо – директор крупнейшего завода сам пришел. Вадим Юрьевич ценил, когда человек действует, не ждет, что нечто спустится сверху. Дорогу осилит только идущий. А если что-то делаешь, то Господь помогает.
– Как живется монастырю в центре города?
– Монастыри в городе должны быть открыты. Особенно в центре города. Я специально открыла проход, чтобы можно было идти через территорию монастыря. Идя мимо храма, человек так или иначе получает какое-то благословение. Это архитектура Неба, это небо к нам спускается. Даже если ты не перекрестишься, а просто пройдешь, ты все равно с этим соприкоснешься. Монастырская территория отличается от всех прочих: здесь всё аккуратно, сестры очень хорошо за всем ухаживают, летом много цветов. Это уголок утешения, сюда заходят просто посидеть, мамы приходят с колясками… Помню, я еще тогда поразилась, когда здесь были кучи мусора, все заросло чипыжами (частый кустарник, высокая трава. – Ред.) – а ощущение благодати и тишины, какой-то мирности уже было в самом начале, при открытии обители. Для нас, новоначальных, это было очень важно – Матерь Божия нас утешала. И ты понимал, что здесь, действительно, – вся Вселенная, здесь тебе и Иерусалим, и Афон.
– Как приходят сестры в монастырь?
– Матерь Божия приводит сюда сестер. Я всегда говорю: я никого не зову, никого не гоню, никого не удерживаю. Это получается помимо меня, и те, кто приходят, не меня должны искать, а именно Матерь Божию. Они должны найти для себя обитель, и с этим местом сродниться, понять, что никуда им больше не нужно. А спасаемся только друг дружкой, никак иначе. Если мне раньше для спасения нужны были три человека, то сейчас – тридцать… Мы должны людей не оттолкнуть. Привлечь, не говорю – какой-то особой святостью жизни, но прежде всего тем, что заложено здесь до нас, изначально.
Материал https://monasterium.ru/publikatsii/intervyu/zdes-vsya-vselennaya.
